«Исчезающий Иркутск»: Подломившийся 150-летний флигель усадьбы Михеева

Проект «Исчезающий Иркутск» продолжает рассказывать о памятниках архитектуры и жильцах, которые стали заложниками своих особенных домов в решении коммунальных проблем. На этот раз журналист портала «ИрСити», фотограф Яна Ушакова и руководитель Клуба молодых учёных Алексей Петров посетили дом №9 на улице Пролетарская – флигель усадьбы золотопромышленника и мецената Михаила Михеева.

В редакцию портала «ИрСити» обратилась жительница дома-памятника Анна Кулешова, которая рассказала, что дом переживает не лучшие времена: из-за действий собственника помещений на первом этаже квартиры на втором стали постепенно проседать, по стенам в квартирах на третьем и по всему фасаду – пошли трещины. Люди боятся, что в однажды они могут рухнуть.

Михаил Васильевич Михеев был достаточно известным купцом в середине XIX века, прожил всего 46 лет. У него было два брака и семеро детей: три мальчика и четыре дочери.

«Это был известный золотопромышленник. Всё своё имущество он сделал на золоте. Известно, что в Енисейском округе было несколько делян по течению реки Витикам. Кроме того, он занимался торговлей. В марте 1861 года «Иркутские губернские ведомости» писали: «В лавке под домом Михеева управление Амурской компании открыло продажу заграничных товаров, привезённых через Николаевск-на-Амуре», - рассказал Петров.

Известно, что у Михеева было как минимум два дома. Один из них – на Баснинской (ныне – Свердлова) - был куплен у российского купца и мецената Василия Николаевича Баснина, когда тот в 50-е годы уехал в Москву. Этот дом находился в районе современной средней школы №11. Второй стоял на Мелочном базаре, в районе современного иркутского цирка.

«И ещё встретил информацию, что был магазин товаров некого А. П. Серебренникова, который находился под домом купца Михеева на Амурской, 3, в районе нынешнего сквера Кирова. То есть Михеев был ещё и домовладелец», - пояснил Петров.

В 1861 году в Иркутске появилась Михеевская лечебница для приходящих больных. А в 1863-м он построил каменный дом с флигелем, а затем передал его для лечебницы. По-видимому, речь идёт как раз о доме на Пролетарской, 9.

После открытия лечебницы Михеев подал прошение генерал-губернатору Восточной Сибири о создании при учреждении аптеки. Его прошение было перенаправлено в Министерство внутренних дел в Петербург, которое отказало купцу, посчитав, что ещё одна аптека Иркутску не нужна.

«Денег у него тогда не хватило, он брал займ. Саму аптеку он выкупил у госпожи Шульц за 20 тысяч рублей, и ещё 15 тысяч добавил, что называется, для развития», - подчеркнул историк.

В конце концов третья вольная аптека была открыта, её устав утверждён в 1867 году.

Михеев был известен своей благотворительной деятельностью. Он был старостой Спасской церкви, постоянно поддерживал её деньгами. За активную общественную и благотворительную деятельность неоднократно удостоен золотой медали на Александровской ленте на шею «За заслуги», за работу в комитете Попечительского общества о тюрьмах в 1865 году награждён золотой медалью «За усердие» на Владимирской ленте.

Анна Кулешова купила квартиру в 2012 году. Девушку привлекло хорошее состояние квартиры, высокие потолки и широкие подоконники, положение в центре города. О том, что дому 154 года, узнала, когда стала оформлять документы. С 2013 года сдавала квартиру в аренду, сама живёт в доме полгода.

Она рассказала, что в послереволюционное время в её доме располагалась женская гимназия, потом сделали коммуналку. Сейчас это обычные квартиры, в части которых провели коммуникации, а на третьем этаже до сих пор туалет общий.

По её словам, что на первом этаже помещения занял цех по обработке камня, пыль стоит не только на улице, но и в подъезде: «Три года назад у соседей стали появляться трещины и опускаться пол, стали выяснять причину, оказалось, что между вторым и первым этажами, между балками хозяева помещения выдернули всё старое, не положили утеплитель. Получается, прослойки нету. Люди боятся, что могут упасть».

Жительница дома Евгения Репина, мать двоих детей, живёт как раз в одной из квартир, которая может рухнуть на первый этаж.

«Мы так живём уже три года, я даже провалилась, повредила ногу, порвала мышцу. Куда только я не обращалась – в прокуратуру, к нашему депутату Ирине Ежовой, в жилнадзор, в службу по охране объектов культурного наследия. Но всем всё равно», - сетует девушка.

Мы поднимаем линолеум, убираем две доски, дальше – дыра, видно первый этаж.

«Там сейчас ничего нет, цех за пределами дома. Собственник вроде говорит, что будет делать, утеплитель положил, но и то, он не так стелется, он же не прибивается к доскам. Недавно у них батарею прорвало, всё было в воде», - поясняет Репина.

Выходим на улицу, обходим дом, там забор, за забором территория, в одном доме, как пояснили, сейчас и располагается цех, в другом – тишина. Входим в прозрачные двери, в первом помещении царит хаос, стоят развлекательные автоматы, на стену прикреплена полка с какими-то камнями.

Проходим вглубь. Помещение, где, по рассказам жильцов, есть проблемы с перекрытиями, пустое и тёмное. Потолок выглядит страшно, как и деревянные подпорки под дырой в потолке.

Владелец цеха по обработке камня по имени Чингиз купил эти помещения в 2015 году, здесь у них располагается склад: «Проблема дома не с 2013 года тянется. В 80-90-е здесь уже кто-то ремонтировал, видите, балка металлическая, раньше, скорее всего, такая же, лиственничная была, но с ней что-то произошло. А эта дыра появилась в ноябре-декабре 2013 года. Утеплителя здесь как такового нет и не было, был слой земли и шлака. В 2013-м всё намокло и обрушилось. Комиссию не вызывали, только КамАЗ, который вывез это. Через полгода после обрушения был составлен акт службы по охране объектов культурного наследия».

Чингиз рассказывает, что служба обязала по суду отреставрировать помещения. Но любой проект должен сначала пройти согласование, потом надо найти лицензированную компанию, которая займётся восстановлением перекрытий. По словам мужчины, это очень дорого.

Евгения Репина заметила, что они вместе с владельцем компании обращались в Фонд капитального ремонта многоквартирных домов Иркутской области: «Нам сказали, что у нас на счету есть 80 тысяч рублей, ещё 100 тысяч они дают нам в рассрочку на три месяца, распределяют по квартирам, но для этого мы должны провести собрание собственников, собрать более 50% голосов тех, кто согласен. Сказали также, что дом стоит в программе по капремонту на 2014-2018 годы, то есть уже можно подавать документы, но, правда, если балки не в порядке, они не делают капремонт».

Лариса Сидорова живёт в доме с самого детства. Маленькую квартирку в другом подъезде памятника получила прабабушка Ларисы Николаевны в довоенные годы, когда работала на обувной фабрике. Тогда здесь размещалось общежитие фабрики. Затем удалось получить комнату в коммуналке на третьем этаже, которая потом полностью перешла во владение родителей Сидоровой.

«В 90-е годы на первом этаже помещения скупали, там были обычные квартиры, стены убрали, дом подломился, на втором этаже жила новая русская, тоже стены убрала. В результате мои стены стали трескаться, полы неровные, дом едет, мебель покупаешь, палки ставишь, коммуникации плохие, трубы на честном слове, про электричество вообще говорить не буду. Когда идёт дождь, с потолка вода ручьём бежит, у нас уже грибок, пришлось потолок ремонтировать. И так в каждой квартире», - жалуется женщина.

Её сын Андрей предполагает, что плачевное состояние дома связано с промышленным производством на первом этаже. До цеха по обработке камня там располагалось рекламное агентство. При нём тоже проблемы были, жильцы неоднократно жаловались на запах краски и химикатов. В начале 90-х же делали последний ремонт дома: укрепили кровлю и покрасили фасад. Более 25 лет дом «никому не нужен».

Люди показывают нам трещины, наверху, под самой крышей видно, как периодически вываливают камни. Сам дом просел примерно на полметра. Андрей поясняет, что связано это с двумя вещами: особенностями фундамента и болотистой местностью.

Жильцы поясняют, что в 2015 году приходил специалист, который осмотрел здание. Тогда-то и выяснилось, что отремонтировать дом-памятник будет сложно. «Нужны специалисты, комиссия, которая оценит состояние дома, составить смету, согласование службы. По законодательству проводится не капремонт, а реставрация, вопрос очень щепетильный. На проектно-сметную документацию потребуется порядка миллиона рублей, а кто эти деньги даст, непонятно», - пожимает плечами Андрей и добавляет, что в идеале – вывести дом из списка выявленных объектов культурного наследия, чтобы можно было спокойно отремонтировать. А пока люди – заложники своего же дома.

«Не дай бог, мы сядем на базу, сразу найдут виноватых», - задумчиво говорит Андрей.

На сайте Фонда капремонта Иркутской области указано, что 10-квартирный дом на Пролетарской, 9 площадью в 789,9 квадратных метра построен в 1917 году. Его износ составляет 52%. Памятник включён в программу капремонта на период с 2017-го по 2019 годы.

Но как рассказали «ИрСити» в пресс-службе фонда, данные на сайте устарели, а дома по адресу Пролетарская, 9 не существует. Есть лишь Пролетарская, 9А. В программе по ремонту он стоит на 2020-2022 годы. Так что жильцам можно не торопиться подавать документы, есть ещё время, чтобы решить проблему с дырой в полу собственными усилиями.

В администрации Иркутска ответили, что жильцы должны сами прийти в управление Правобережным округом и инициировать выезд специалистов на место. После этого будет решаться вопрос, как помочь. В принципе мэрия не может принудить управляющую компанию (УК) восстановить перекрытия, так как не имеет права влезать в частные отношения жильцов, приватизировавших квартиры на Пролетарской, и УК. Но теоретически может сделать запрос в компанию и держать ситуацию на контроле.

Начальник отдела государственной охраны памятников архитектуры и оформления охранных обязательств службы по охране объектов культурного наследия Иркутской области Виталий Соколов подтвердил, что есть решение суда об обязании собственника помещений на первом этаже привести их в надлежащий вид. Кроме того, ведомство подало заявление в службу судебных приставов о возбуждении исполнительного производства, так как собственник ничего не делает.

Соколов пояснил, что памятники также подлежат капитальному ремонту, как и обычные дома, но, действительно, работы по объектам культнаследия дороже из-за требований соответствующей лицензии на проведение работ, это и влияет на расценки, которыми руководствуются застройщики и подрядные организации.

«Подрядчик не может даже по-другому посчитать, у него есть сборник цен по общестроительным работам и сборник цен для памятников. В Иркутске в домах объектом охраны является декор и за редким исключением внутреннее какое-то оформление в виде розеток, тяг или ещё чего-то. Здесь тяжесть владения памятником в основном финансовая, потому что процедуры законодательные такие многоступенчатые, к счастью это или к сожалению. В сложившейся ситуации перспектива по этому объекту такова, что рано или поздно собственник начнёт проводить работы, потому что есть приставы, есть механизмы, которыми они руководствуются по понуждению», - отметил Соколов.

Собеседник портала также пояснил, что лишение дома статуса объекта культурного наследия зависит от самого объекта. Есть такие, которые находятся на госохране с советских времён. Решение по ним принимается на уровне правительства РФ, ни субъект России, ни тем более служба здесь неправомочны. А есть вновь выявленные объекты, по которым нужно провести экспертизу, и либо подтвердить статус памятника, либо его опровергнуть. Зависит это от совокупности критериев: градостроительное положение, исторические события, сохранность подлинных элементов, архитектурные особенности, связь с усадьбами, связь со средой и т.д. Соколов пояснил, что дом на Пролетарской, 9 входит в список вновь выявленных памятников, пока обследование по нему не проводилось, а когда оно пройдёт в перспективе, неизвестно.

А пока жильцы могут только сетовать на плачевное состояние их дома, снова и снова обивать пороги различных инстанций, уповать на сознательность владельца базы на первом этаже и ждать – то ли трагедии, то ли облегчения.